Пророчество - Страница 28

– Спи спокойно, старый вояка! Ты жил как воин, и умер как воин!

Я, не в силах больше сдерживать слезы, ворвался в дом и замер на пороге: в этом царстве смерти любой шорох казался кощунством! Вся гостиная была залита кровью и завалена трупами. Судя по всему, чтобы пройти гостиную и подняться по лестнице на второй этаж, воинам Алого Топора пришлось положить десятка два человек. Против женщин и детей и прислуги! Вглядываясь в лица защитников дома, я со страхом шаг за шагом поднимался по лестнице, моля Бога, чтобы Элли среди них не оказалось. Увы, мои мольбы оказались напрасными: моя ненаглядная тростиночка так и не успела выбраться из осажденного города: ее тело я нашел в самом конце коридора. Девушка, изуродованная до неузнаваемости, оказалась распята на стене, а в ее теле, прибивая его к стене, торчало восемь мечей Орденцев… Восемь их трупов устилали коридор от лестницы до стены с ее телом… А под ее правой рукой кровью были написаны две первые буквы моего имени…

Я, закусив губу, дрожащими руками выдернул из тела мечи, поднял девушку на руки и, пошатываясь на каждом шагу, спустился вниз. Самир, вглядевшись в мое лицо, закрыл глаза и без сил опустился на ступени. Мерион и Боно помогли мне положить тело Элли на землю, молча хлопнули меня по плечу и направились в дом, чтобы вынести оттуда тела остальных защитников. Вспомнив о Беате, я заставил себя встать и тоже занялся делом.

Вскоре тела всех двадцати двух человек, находившихся в доме, были найдены и сложены рядом с Элли. Оставив друзей заниматься погребальным костром, я, не слушая никаких возражений, вышел на улицу и побежал к гостевому дому. За два дома до него мне на пути попались первые живые воины Алого Топора: пятеро монахов прямо на улице увлеченно насиловали привязанную к лавке девочку лет тринадцати. Первый же взмах мечами снес голову ближайшему ко мне воину. Следующий – отрубил руку второму… Третий и четвертый успели даже схватиться за оружие, но это им не помогло: я оказался быстрее. Пятый, пытаясь отскочить от жертвы, запутался в спущенных штанах, и я с удовольствием отрубил ему гениталии. Потом я, наслаждаясь его криками, лишил его поочередно обеих ног, потом рук, потом снес голову. Второй орденец, сжимая перерубленное запястье здоровой рукой, с ужасом смотрел на мой окровавленный меч и пятился назад. Пока не уперся в стену. Я подхватил с земли алебарду одного из поверженных бойцов и изо всех сил метнул ее во врага. Лезвие с хрустом пробило его нагрудник вместе с грудью и застряло в стене… А моя душа продолжала требовать крови! Поняв, что все пятеро уже мертвы, но так и не заглушив жажды убийства, я вспомнил о девочке и перерубил связывающие ее веревки. Встать она не смогла… Пришлось поднять ее на руки и, пообещав за ней вернуться, спрятать в ближайших развалинах.

Чуть позже я нарвался еще на пару монахов; вернее, они напали на меня сами, заметив откуда-то из окна. Черный Клинок без особого труда перерубил лезвие меча первого атакующего, и я, довольно ухмыляясь, вогнал второй меч в его удивленное лицо. Его напарник попытался было отступить, но это ему не удалось: сначала оказалось, что ему некуда перенести вес при шаге назад – он оказался без ноги. Потом, уже под дикий вой испуганного воина, я снес ему руку с топором, потом, наслаждаясь каждым мгновением мести, вспорол ему живот и, сломав рукоятью правого клинка нижнюю челюсть, оставил его умирать…

Гостевой дом оказался сожжен дотла. Вокруг я не нашел ни одного женского тела: несколько зарубленных мужчин, по-моему, бывших торговцев с кожевенного квартала, да изувеченное тельце мальчика лет пяти. Зато метрах в сорока в стороне торгового городища догорал огромный погребальный костер, судя по всему, воинов Ордена Алого Топора…

Я почти целый час рылся в пепелище гостевого дома, пытаясь найти хоть какой-нибудь след, пока не услышал за спиной тоненький голосок:

– Дядя Ольгерд! Это вы?

Мгновенно развернувшись, я опустил мечи – передо мной стоял младший брат Элли, Лис, прозванный так за огненную шевелюру и острый любопытный носик, и, всхлипывая, растирал по перемазанному золой лицу слезы:

– Где вы были так долго? Я знал, что вы придете! Мне страшно, возьмите меня с собой!!! – Семилетнего мальчика тряс озноб.

– Все уже позади! Конечно, возьму! Иди сюда! – попытался успокоить я пацана. – А где Беата?

– Ее, маму, тетю Лауру и еще десяток женщин увели эти страшные монахи! Куда-то в сторону дворца! А всех остальных – убили!!! – Лис затрясся в приступе беззвучных рыданий, и я, подхватив его на руки, бегом понесся обратно к дому Элли...

Возле него за время моего отсутствия собралась небольшая толпа: Наставник, облазив окрестные развалины, нашел почти два десятка детей и женщин, успевших спрятаться от захватчиков. Заплаканные лица измазанных пеплом и кровью детей, их затравленные взгляды и трясущиеся от страха подбородки мало что добавили к моему и без того запредельному отчаянию… Подтолкнув Лиса к толпе детей, я снял с плеча легкое тельце девочки, все еще содрогающееся в рыданиях, и поручил ее заботам пары не потерявших самообладания женщин. Потом подошел к Наставнику и вполголоса рассказал ему о том, что услышал от мальчишки. Длинная Рука оценивающе посмотрел на меня, потом принял решение и повернулся к Самиру и Боно:

– Каменный Цветок! Боно! Забираете всех и пробираетесь к Лысой горе. Постарайтесь не ввязываться в схватки: ваша задача довести детей до перевала Трубы. Ждете нас там до завтрашнего вечера. Если мы не вернемся, значит, не судьба! Тогда попробуете устроиться в охотничьем домике – там вас никто не найдет. Мы с Ольгердом уходим к дворцу. Попробуем освободить хоть кого-нибудь…